Страх. Он был до сих пор, засел в глубине, прикармливая сомнения. Он появился, когда сталкер, ныне уже мёртвый, открыл свой секрет. Именно тогда мне ударило в голову – «Настал конец прошлой жизни». Для себя всё сразу было решено. Я пойду туда, я найду, я уничтожу.
Часть, где остался мой отряд находится в паре десятков километров от границы Украины с Беларусью. Совсем недалеко «Сердце Зоны», как называли многие ЧАЭС. Но мой путь лежал несколько ближе. В странное место, названное одним прапорщиком «Генераторами». Пару дней назад туда, на разведывательные работы, были посланы два мотострелковых патруля. На следующий день из всех бойцов вернулся лишь один -этот прапорщик. Приехал на помятом, обгоревшем УАЗе в невменяемом состоянии. С неделю пролежал в госпитале, привязанный к койке – санитары страшились его звериных повадок и выпученных бессмысленных глаз.
Потом все приступы прекратились. Резко, внезапно. Разумеется мы его приметили. Трое моих людей несколько дней ждали, пока солдат оклемается. На допросах прапорщик рассказывал о многих удивительных вещах. Мы получили уникальный материал от непосредственного участника событий.
В докладе говорилось о перестрелке с хорошо вооружённым и подготовленным противником. Патрули достигли «Генераторов», там завязался бой. Наших солдат встретили шквальным огнём. Но главной проблемой было не это. Ведь бойцы хорошо вооружились, подготовились физически и морально. Всё испортила специфика Зоны. Ещё на лицо был просчёт в руководстве. Отряды информировали о радиационной опасности, но не упомянули об аномалиях. Солдат поднимало в воздух и разрывало на куски, сухие причудливые деревья и чёрную траву орошало кровью. Аномальная энергия подтягивала к себе и одним ударом пробивала головы, ломала конечности, вминала рёбра. Один УАЗ встал на ровном месте. Колёса на глазах стали плавиться, превратившись в бесформенную массу, Состав автомобиля ничего не успел понять. Их вместе с машиной смяло в один комок.
В конечном итоге остался лишь один. Тогда прапорщик принял не самое очевидное, но правильное решение: отправил сообщение о необходимости подкрепления и, немного отступив, затаился. Правда сообщение так и не дошло – что-то его блокировало.
Врагом оказалась группировка, поклоняющаяся некоему объекту – Монолиту. Прапорщик рискнул и подкрался так близко, что стал свидетелем молитвы одного фанатика. Тот взывал к покровителю, прося о милости и помощи. Солдат описал местность, как редкий лес с необычайно сухой тёмно-серой землёй. В стороне стояло несколько полуразрушенных, заросших домов. Всё вокруг было подвержено изменениям, в основном пагубным. Что-то неестественное повлияло на окружающую среду.
Вражеские бойцы даже не стали обыскивать трупы, а сразу вернулись на опорный пункт – небольшой лагерь, огороженный бетонной стеной. С пригорка в бинокль прапорщик рассмотрел, что внутри есть несколько смотровых вышек, автомобильные гаражи, остовы ржавой техники. В середине лагеря располагалось небольшое здание, по форме напоминающее замочную скважину. Когда один из солдат монолита открыл туда дверь, удалось увидеть узкую лестницу, уходящую вниз, в темноту. А дальше, за лагерем, возвысилось странное сооружение: будто шар, состоящий из листов железа, насаженный на широкий стальной столб. Там велись работы – один монолитовец стоял на стремянке и что-то сваривал без маски; другой спешно нёс клубок чёрных проводов.
Затем последовало поспешное бегство под вражеским огнём на уцелевшей машине. По пути автомобиль попал в аномалию, испустившую мощный столб пламени. Когда всё было уже позади, наступил удар. Впрочем, ничего конкретного прапорщик доложить не смог. Сказал лишь, что ему будто сдавило голову в висках и начисто отрубило доступ к памяти. На автоматизме солдат доехал до ближайшего блокпоста.
Я отослал рапорт о допросе. Вскоре пришёл стандартный приказ на ликвидацию. В тот же день прапорщик был уничтожен. Незнание не освобождает от ответственности, а знание – тем более.
Тогда, месяц назад я заинтересовался этой аномальной местностью. Заинтересовался по настоящему, так, как никогда ранее. Тридцать дней упорно искал документации, доклады, не чурался даже сплетен и баек. Последним шагом была исповедь пойманного сталкера.
Два часа назад я вошёл в Зону. Она встретила меня ментальным давлением. Такого раньше небывало. В лопатках засело ощущение холодного взгляда. Будто меня ждали. Я двигался вперёд по просёлочной дороге, иногда приминая ботинками высокую, густую траву. Вскоре в предел видимости попало нужное место. Там, возле небольшого пруда с необычайно прозрачной водой, стояло пять деревенских домов с покосившимися заборами. Прощупывая пространство небольшими камнями, которых заблаговременно набрал в карманы, я хотел уже двинуться туда, но всё же оглянулся через плечо. Сзади, на горизонте, пробиваясь через высокие сосны, ещё виднелись смотровые вышки блокпоста, с высокой, мощной наружной стеной.
Я терял многое: уважение, стабильную, приличную зарплату, уверенность в завтрашнем дне, любимое военное дело. Но так невыносимо было видеть эти просящие глаза, эти закостенелые тела, эти взгляды обычных служивых из под лобья, говорящие: «Убийца, Палач!». А что приобретал взамен? Убеждённость в правильности моих поступков и спокойный сон. Что ж, думаю этого достаточно, чтобы хотя бы попытаться начать всё сначала.